Это произошло 33 года назад, но как будто вчера. Воспоминания об этом событии всегда свежи в памяти любой женщины…

Был июль, и жизнь земная цвела во всём её многообразии. Муж вчера, по настоянию моей свекрови, уехал отдыхать в Казахстан - набираться сил для испытания трудностями отцовства, а я прислушивалась к переменам внутри себя, к некоторому затуханию активности плода и с удивлением рассматривала в зеркало опустившийся вниз живот. Поход к гинекологу 2 дня назад немного расслабил – по его подсчётам до родов оставалось ещё недели 3. Это позже я узнала, что доктора искусственно занижали сроки по устным распоряжениям сверху, дабы государство не переплачивало по больничным листам, поэтому почти лишний месяц я была вынуждена работать. И однажды в трамвае при возвращении со службы, получила такой сильный удар в живот локтем торопившегося выйти мужчины, что слёзы буквально брызнули из меня фонтаном, охлаждая июньский зной. Очень долго потом багровое пятно кровоизлияния в нижней части затылка дочери было неприятным напоминанием о том дне.

Движимая страшилками участкового врача об избыточном весе (о, я набрала 14 килограммов за время беременности ко своим 57 при росте 165!!!), я маниакально уничтожила в доме все запасы съестного, дабы не было соблазна что-нибудь съесть по настоятельному призыву желудка, и испытывала свою волю на вшивость, ограничив до минимума воду. Сейчас я с ужасом думаю о преступлении над собой и ребёнком, но тогда, в возрасте 21 год, я слепо подчинялась рекомендациям «специалистов».

Целый день я мыла, стирала, гладила и, наконец, к вечеру навела дома идеальный порядок. С чувством глубокого удовлетворения, но, изнывая от усталости, плюхнулась на диван. «Всё, я готова родить хоть сегодня!», - промелькнула у меня мысль. Прошло не больше 2 часов, и «по щучьему велению, по моему хотению» начались схватки. Почти сразу равномерные промежутки времени между ними не заставили усомниться в моей догадке. Я стойко, без паники выдержала ещё часов 6, пригласив соседку, которая тут же уснула после трудовых будней (всё-таки одной боязно!). В 12 часов ночи вызвала «скорую», еле разбудила тётю Мотю и поехала в роддом.

Палата рожениц встретила удивительным спокойствием: никто не орал и не охал. Лишь позже привезли одну «певчую птицу», которая вселила жуткий страх в нас пятерых своими воплями, театральными стонами и пылкими обещаниями никогда больше не соглашаться на такую экзекуцию. Зашедшая акушерка вмиг её успокоила отборным матом, послав «по матери» и пригрозив немедленно выгнать из роддома!!! Ту, видно, не прельщала перспектива рожать под кустом, и она притихла.

Боль нарастала. Сменившийся врач, не взглянув на меня, начал свой рабочий день с чаепития. На мою просьбу поставить «как всем» укол, стимулирующий сокращения матки, ответил, что у меня не было патологии во время беременности, рожу сама, и предложил погулять. Вальяжно зайдя в палату после приёма, по-моему, десяти кружек чая, он мгновенно оценил ситуацию и погнал меня в операционную, крича по дороге: «Зажми ноги, у тебя уже головка вышла наполовину, держи её!!!». Я не понимала, как можно бежать со скрученными ногами, но всё же с трудом успела до родового кресла и тут же разрешилась! Мне показалось, что чадо начало громко кричать, ещё не родившись окончательно, но уже требуя немедленного «выхода в свет». Какое блаженство я испытала после! Этого, к сожалению, никогда не поймёт ни один мужчина, в каких бы красках ему не расписывай это состояние! И поэтому, наверно, яркие воспоминания остаются на всю жизнь у каждой рожавшей женщины.

Дочурка оказалась доношенной, как я и предполагала – вес 3750, 53 сантиметра! Красавица писанная! Личико не сморщенное, беленькое, волосики – ангелочек и только!
Взошедшее солнце, пение птиц и тёплая влажность после ночного дождя вносили какое-то сказочное умиротворение в радость бытия. Но голод настойчиво напоминал о себе! Рядом со мной в палате красиво возлежала, уже в бигудях, та совсем молоденькая женщина, почти девочка, которую ночью чуть не выгнали из роддома. Накрасив глаза, она достала немаленькое зеркало (!) и с негодованием разглядывала свои детородные органы, причитая вслух: «Изрезали-то как! Всю красоту испортили!». А мне так хотелось ЕСТЬ!

Сутки голодания накануне родов всё рождали и рождали неуёмные мысли о хлебе насущном. И принесённая наконец манная каша была воплощением той небесной манны, о которой слагают легенды.
Приближался час детского кормления. Ещё неумело омыв и массируя грудь, я в волнении ожидала чуда. Наконец, принесли! Я смотрела и смотрела на МОЮ дочь, и меня разрывали чувства потрясения, удивления, гордости, привыкания. А она умело обхватила сосок и начала будто привычное для неё дело! Я КОРМИЛА!

А палатная «королева красоты» всё не унималась, сравнивая тогда своего ребёнка - маленького, сморщенного, с желтушкой - с моей принцессой: «Ну почему моя такая не красивая? Лысая, Страшная!». Никогда после я так и не смогла понять той ма-те-ри.

На второе кормление мне положили чужого ребёнка. Взглянув, я тут же отказалась от подмены. «Да как вы их различаете? Они же все такие одинаковые!» - удивлялась девчонка-медсестричка, видимо только что окончившая училище. А я поняла уже тогда, что невозможно спутать матери своего ребёнка, если она ПРОЧУВСТВОВАЛА в своей кровинушке каждую чёрточку, каждое движение и родной голосок. Помню, как стояла я у дверей детской палаты и просила дать своё чадо, услышав его плач. Но было не положено, не время, и меня прогнали.

СтОит немного сказать о больничных условиях в областном центре. На дворе хозяйничал июль и, как было принято в те времена, не было горячей воды: длительные опрессовки! Холодная вода всё же была, но лилась такой медленной струйкой в мою, заёмную у кого-то, пол-литровую банку, что приходилось подолгу ждать, пока она наполнится. А так хотелось помыться!
Не догадалась я запастись и 2-копеечной монетой, чтобы позвонить о своей новости подруге. Эта копейка была в роддоме на вес золота! Как же я удивилась и обрадовалась, услышав из окна своё имя и увидев мою дорогую соседушку – тётю Мотю!

А муж приехал на пятый день моего пребывания в больнице, вызванный подругой. Мужчинам никогда, видимо, не понять того, как их присутствие и сопереживание, пусть за стенами роддома, но р я д о м, так необходимо в этот самый важный момент жизни любой рожавшей женщины. Но, слава богу, моя Юлька была совершенно здорова, и я почти сразу же забыла о своих мучениях во время родов, не узнав, к счастью, что такое разрывы и осложнения. А новые заботы поглотили некоторое чувство обиды на неплохого, в принципе, мужа и отца. Но затерявшись где-то в уголках памяти, это чувство всё ж сохранилось, напоминая о себе всю жизнь отголосками разочарования.

С тех пор я ни разу в жизни не садилась на диету-голодовку, предприняв её лишь однажды: а вдруг снова рожу! Голод – не тётка, а мать родная, поняла я в тот день. Но если серьёзно, материнское чувство неустанно напоминало мне о природном предназначении женщины, взывало к совести, мучило своими иллюзиями о несбывшейся мечте, но, увы, больше рожать мне не привелось. Женщины, милые, рожайте! Пока есть возможность, не раздумывайте долго, не оставляйте на потом свой святой долг – немного отпущено природой тех лет, когда вы сможете ДАТЬ ЖИЗНЬ и познать, что такое СЧАСТЬЕ!

P.S. Дочь Юля, нашедшая ваш сайт и одержимая пылкими воспоминаниями о своих родах (Илюшке год с небольшим), не удержалась и взялась за перо. Может быть, и моя память об этом событии покажется кому-то интересной.